ОБИДА

Лексема эта употребляется в С. 5 раз: «Дремлетъ въ полѣ Ольгово хороброе гнѣздо. Далече залѣтело! Не было онъ обидѣ порождено ни соколу, ни кречету, ни тебѣ, чръный воронъ, поганый половчине!» (С. 11); «Бориса же Вячеславлича слава на судъ приведе, и на канину зелену паполому постла за обиду Олгову, храбра и млада князя» (С. 15—16); «Въстала обида въ силахъ Дажь-Божа внука» (С. 19); «Коли соколъ въ мытехъ бываетъ, высоко птицъ възбиваетъ, не дастъ гнѣзда своего въ обиду» (С. 27); «Ты, буй Рюриче и Давыде! ... Вступита, господина, въ злата стремень за обиду сего времени, за землю Русскую, за раны Игоревы, буего Святславлича!» (С. 29—30).

Лихачев в статье «Устные истоки...» указал, что значение слова О. не покрывается понятиями «оскорбление» и «ссора, вражда». Основываясь на употреблениях в древнерус. лит. памятниках, он пришел к выводу, что слово О. принадлежит к феод. терминологии XII—XIII вв. и что основное значение его как термина — «нарушение права, несправедливость». «Впоследствии, — пишет Лихачев, — слово „обида“ все чаще и чаще употребляется в отношении нарушений именно княжеских феодальных прав и приобретает все более и более отвлеченное значение... мстить друг другу обиды, „стоять“ за свою обиду и обиду своего главы было главною „обязанностью“ феодала. Значение этого понятия „обида“ было очень велико в феодальном обществе» (С. 84—85). Особенностью употребления термина О. в С. по сравнению с летописями Лихачев считает то, что в летописи он «употребляется во всех случаях, когда речь идет о нарушении или возможном нарушении прав князя, княжества, города..., однако... никогда не употребляется в отношении всей Русской земли в целом. Иное в „Слове о полку Игореве“: „Вступита, господина (Рюрик и Давыд Ростиславичи), въ злата стремень за обиду сего времени, за землю Русскую, за раны Игоревы, буего Святславлича!“; „въстала обида въ силахъ Дажь-Божа внука“ (т. е. в русских войсках в целом). Тем самым автор „Слова“

332

открывал путь для более широкого понимания слова „обида“, освобождал это понятие от его феодальной ограниченности, обращал внимание читателей на „обиду“ всей Русской земли в целом» (С. 85—86).

Виноградова определяет значение слова О. как «оскорбительное нарушение прав, нанесение ущерба для чести» (Словарь. Л., 1973. Вып. 4. С. 10).

Более подробного анализа заслуживает третий из приведенных фрагментов со словом О., где она олицетворяется и персонифицируется: «Въстала обида въ силахъ Дажь-Божа внука, вступила дѣвою на землю Трояню, въсплескала лебедиными крылы на синѣмъ море у Дону, плещучи, убуди жирня времена». Этот фрагмент считается одним из самых неясных в С., поскольку по-разному толкуется не только слово О., но и выражение «въ силахъ Дажь-Божа внука» (см. Даждь-Бог), «на землю Трояню» (см. Троян), слова «убуди» (ряд комментаторов принимает поправку Потебни — «упуди», т. е. прогнала, вспугнула), «жирня» (одни переводят как «обильные», другие, начиная с Шишкова, как «тяжкие»). По-разному истолковывают образ Девы или Девы Обиды.

Исследователи высказывали различные мнения по поводу значения слова О. в данном контексте. Д. Дубенский толковал его как «стыд, позор» (Слово. С. 93), Н. Павлов (Бицын) — как «печаль-досада» (Слово. С. 772), Барсов (Критические замечания... С. 811—812) — как «бесчестие и поражение». Потебня считал, что слово О. употреблено здесь, как и в нар. причитаниях, в значении «печаль, тоска, горькая доля» и так же, как в них, персонифицированно. Точку зрения Потебни поддержал Перетц (Слово. С. 220—222). Лихачев (Устные истоки. С. 85) считает, что слово О. здесь, как и в др. фрагментах С., имеет значение «нарушенного права». Разницу с др. употреблениями этого термина в С. Лихачев видит в том, что здесь автор олицетворяет О. Выражение «въстала обида» Лихачев сопоставляет с аналогичным выражением летописи «въстало зло». «Это обычное древнерусское выражение, — пишет ученый, — автор „Слова“ использует как исходный момент для целой картины... Термин „встала обида“ рождает образ девы обиды» (Там же). По мнению Мещерского и А. А. Бурыкина (Слово — 1985. С. 459), слово О. освобождено в данном контексте от обычного присущего ему узко терминологич. значения и является олицетворением несчастья, горя, скорби всей Русской земли. Стеллецкий (Стеллецкий — 1965. С. 149), полагает, что слово О. употреблено в данном контексте в значении «вражда», «ссора», «раздор». О. Сулейменов видит в слове О. его совр. значение: «чувство обиды, вызванное оскорблением, каким-либо ущербом».

На основании выражения «въстала обида... вступила дѣвою» многие исследователи говорят об образе Девы Обиды в С.

По мнению одних комментаторов, Дева Обида — мифол. персонаж, по мнению других — поэтич. персонификация отвлеченного понятия. Сторонники мифол. толкования образа Девы Обиды видели в ней: слав. Девану, греч. Деву-Артемиду (Лонгинов) или тождеств. ей Диану рим. мифологии (Шишков, Я. Пожарский, Дубенский, М. Максимович в работе 1859), Елену, погубившую Трою (Вяземский), Ерис — богиню вражды и распрей греч. мифологии (А. Н. Афанасьев; Барсов. Слово. Т. 1. С. 387), одну из воинственных валькирий сев. эпоса (Буслаев), сопоставляли с болг. дивами и самодивами (Вс. Миллер).

333

Исследователи, видевшие в образе Девы Обиды персонификацию отвлеченного понятия, сопоставляли его с фольклорным образом судьбы — Судинушки из причитаний Северного края (Веселовский), с литов. Девой-Чумой, которая огневым платом навевает смерть и заразу на землю (Максимович), с Кручиной, Горем, Нуждой нар. песен (Потебня), со сказочными Кривдой или Лихом (О. Миллер), со сказочно-былинной Девой-лебедью (Орлов), Антибогородицей (И. Клейн), злым божеством (Косоруков). По мнению Щепкиной, Дева-Обида — это «дева-Беда — олицетворение всякого несчастья — поражения, раздоров и усобиц, морового поветрия... Это всенародное бедствие, которое неотвратимой волной нахлынуло на всю страну» (С. 193—194). Некоторые исследователи С. исправили ошибочное, по их мнению, слово «дева»: Бицын и А. Югов — на «див» — дикий, половец (см. также в статье Лебедь), а Сулейменов — на «де вою» («Вступил, де, вою на землю Трояню»). Эрдман предлагал понимать слово «дева» в переносном смысле: в вост. яз. «невеста», «дева» употребляется в смысле чего-то нового, ранее невиданного и неслыханного. С этим объяснением соглашается Ржига.

Говоря о толковании фрагмента в целом, следует прежде всего отметить, что все исследователи сходятся в том, что речь в нем идет о последствиях разгрома войска Игоря, о том, что случилось после поражения Игоря. По мнению Барсова, смысл данного фрагмента в следующем: «Обида, разжигательница человеческих страстей и свар, здесь представляется в обольстительном виде девы... Эта дева-обида, повернувшись лебедью, плещется крыльем на синем море, выражая свой восторг, что заживное время для нее наступило» (Лексикология. С. 235—236). Лихачев в объяснит. переводе так комментирует данное место в С.: «Уже ведь, братья, невеселое время настало, уже пустыня (нежилое пространство — степь) войско прикрыла (трупы убитых поросли травою). Встала обида в (этих полегших) войсках Дажьбожа внука (т. е. среди русских), вступила девою на землю Трояню (на землю русского языческого бога Трояна, т. е. на Русь), всплескала лебедиными крылами на синем море у Дона; плеская, прогнала времена обилия». Тихомиров в статье «Боян и Троянова земля» комментирует рассматриваемый фрагмент следующим образом: «„Обида“, вставшая „в силах Дажь-божа внука“, сперва среди русских князей, вступила теперь „дѣвою на землю Трояню“, т. е. в придунайские земли, в том числе в Болгарию. Но в чем же заключалась „обида“, которая, поднявшись на Руси, вступила на землю Трояню, восплескала лебедиными крыльями у Дона. Объяснение этому дано в „Слове“ тут же. Это усобицы русских князей, которые начали „сами на себѣ крамолу ковати, а погании съ всѣхъ странъ прихождаху съ побѣдами на землю Рускую“. Усобица русских князей прекратила борьбу с половцами и открыла дорогу для их нападения на Русскую землю, — вот та мысль, которая положена в основу певцом „Слова о полку Игореве“» (Слово. Сб. — 1950. С. 186). По мнению Стеллецкого, смысл фрагмента таков: «Дева-обида — сила, враждебная русским княжеским дружинам. Восстает она ... внутри них ... Вступает она „на землю Трояню“ ... на русскую землю. Плещет она своими крыльями на „синѣм море у Дону“, т. е. там, откуда идет враг» (Стеллецкий — 1965. С. 150). Косоруков, также не сомневающийся в том, что «Обида пробудилась и активно занялась своей черной работой после разгрома

334

войска Игоря и половецкой победы», высказывает недоумение по поводу того, что последствия ее оживления столь грандиозны в изображении автора, и считает, что это требует разъяснения (С. 73).

Можно допустить, однако, что в данном фрагменте речь идет не о последствиях разгрома полков Игоря, а о причинах бед Русской земли. Как и два др. отступления (об Олеге и Всеславе), рассматриваемый фрагмент указывает на то, что О., возникшая среди князей, междоусобица, стала причиной бед для Русской земли. В этом случае вероятно следующее толкование данного места: встала О. (раздор, вражда, взаимные претензии) в войсках Дажь-Божа внука (среди рус. князей — см. Даждь-Бог). Вступила Девою (мифич. Девой Раздора, ср. с греч. Эридой) на землю Трояню (т. е. вражда, возникшая среди князей, охватила всю Русскую землю). Всплескала лебедиными крыльями на синем море у Дона (т. е. княжеские обиды, междоусобица, ослабившая Русь, дала повод для радости (плеск — символ радости) и воен. оживления племени куманов-лебедей, живущих на синем море, у Дона). Плеская, пробудила она обильные времена (в результате этих воен. действий половцев для них наступили (пробудились) обильные времена, времена обогащения).

Подтверждение такой трактовки данного фрагмента мы находим в тексте С., непосредственно следующем за ним. Выразив свою мысль иносказательно, образно, автор далее «расшифровывает» ее таким образом: «Усобица княземъ на поганыя погыбе (т. е. прекратились войны князей против поганых), рекоста бо братъ брату: „Се мое, а то мое же“. И начяша князи про малое „се великое“ млъвити, а сами на себѣ крамолу ковати, а поганіи съ всѣхъ странъ прихождаху съ побѣдами на землю Рускую».

Лит.: Пожарский. Слово. С. 64—65; Грамматин. Слово. С. 152—153; Максимович М. А. 1) Песнь о полку Игореве // ЖМНП. 1836. № 4. С. 464—465; 2) Слово — 1859. С. 106; 3) Замечания на песнь о полку Игореве в стихотворном переводе Гербеля // Москв. 1855. Ч. 1, кн. 1. С. 124—125; Снегирев. Поведание. С. 115; Эрдман [Ф. И.] Следы азиатизма в «Слове о полку Игореве» // ЖМНП. 1842. Ч. 36, № 9. Отд. 2. С. 31; Дубенский Д. 1) Слово. С. 93—94; 2) Отметки на некоторые места «Слова» // ОЗ. 1855. Т. 101. Июль. Отд. 3. С. 7; Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. М., 1861. Т. 1. С. 235; Миллер О. Опыт исторического обозрения русской словесности. 2-е изд. СПб., 1866. Вып. 1. С. 369; Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. М., 1868. Т. 3. С. 191, 367; Майков А. Слово о полку Игореве с предварительными замечаниями об этом памятнике и примечаниями // Заря. 1870. Янв. С. 135—137; Бицын. Слово. С. 772—773; Вяземский. Замечания. С. 185—222; Веселовский А. Н. 1) Новый взгляд на «Слово о полку Игореве» (по поводу статьи В. Миллера) // ЖМНП. 1877. Авг. С. 275; 2) Разыскания в области русского духовного стиха. XIII. Судьба-доля в народных представлениях славян // Сб. ОРЯС. СПб., 1889. Т. 46, № 6. С. 252—260; Миллер. Взгляд. С. 93—98; Барсов Е. В. 1) Слово. Т. 1. С. 371; 2) Критические замечания об историческом и художественном значении «Слова о полку Игореве» // ВЕ. 1878. № 10. С. 811—812; № 11. С. 348—351; 3) Лексикология. С. 236—238; Лонгинов А. В. Слово о полку Игореве: Источники и мифология «Слова». Одесса, 1911. С. 40—41; Потебня. Слово. С. 69—71; Перетц. Слово. С. 221; Новиков И. Поэтика «Слова о полку Игореве» // Лит. учеба. 1938. № 3. С. 17; Югов. Слово — 1945. С. 131—140; Ржига В. Ф. Восток в «Слове о полку Игореве» // Слово. Сб. — 1947. С. 183—184; Лихачев Д. С. 1) Устные истоки. С. 84—86; 2) Слово — 1950. С. 417; Щепкина М. В. К вопросу о неясных местах «Слова о полку Игореве» // Слово. Сб. — 1950. С. 192—195; Стеллецкий — 1965. С. 149—150; Сулейменов О. Аз и Я. Алма-Ата, 1975. С. 110—118; Клейн И. «Слово о полку Игореве» и апокалиптическая литература // ТОДРЛ. 1976. Т. 31. С. 110; Гаспаров Б. Поэтика «Слова о полку Игореве». Wien, 1984. С. 110—118; Мещерский Н. А., Бурыкин А. А. [Комм.] // Слово — 1985. С. 459; Кайдаш С. Тайны «Слова», тайны Ярославны: Опыт интерпретации // Дет. лит-ра. 1986. № 3. С. 34—35;

335

Косоруков А. А. Гений без имени. М., 1986. С. 71—73; Николаева Т. М. «Слово о полку Игореве»: Еще раз о двоеверии // Этнолингвистика текста: Семиотика малых форм фольклора: Тез. и предварит. материалы к симпозиуму. М., 1989. [кн.] I. С. 165—169; Карпунин Г. По мысленному древу: Перечитывая «Слово о полку Игореве». Новосибирск, 1989. С. 160—162.

Л. В. Соколова

Смотреть больше слов в «Энциклопедии "Слова о полку Игореве"»

ОБНОРСКИЙ СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ →← НУМИЗМАТИКА И "СЛОВО"

Синонимы слова "ОБИДА":

АФРОНТ
ГОРЬКАЯ ПИЛЮЛЯ
ДОСАДА
ДУТЬЕ
ЗАУШАТЕЛЬСТВО
ЗАУШЕНИЕ
КАМУФЛЕТ
КРОВНАЯ ОБИДА
ТЕПЕРЬ ШУТЛ.)
ОБИДА
СУЩ.
ОСКОРБЛЕНИЕ
ДУШЕВНЫЙ ДИСКОМФОРТ, ВЫЗВАННЫЙ ЧЬИМ-ЛИБО ОТНОШЕНИЕМ, ОЦЕНИВАЕМЫМ КАК НЕЗАСЛУЖЕННО ОТРИЦАТЕЛЬНОЕ)
ЗАЗЛОБА
ИЗОБИДА
ОБИДКА
ОБИЖАТЕЛЬСТВО
ОГОРЧЕНИЕ
ОГОРЧУХА
ОПЛЕУХА
ПЛЕВОК В ДУШУ
ПЛЕВОК В ЛИЦО
ПОЩЕЧИНА
УНИЖЕНИЕ
УЯЗВЛЕНИЕ
ЩЕЛЧОК

ОБИДА

Синонимы слова "ОБИДА":

Смотреть что такое ОБИДА в других словарях:

Рекомендуем посмотреть: