96
сообщается, что Киев был взят благодаря измене киевских бояр, среди которых был и П. Б.: «Пришедшим же им (войскам под предводительством Мстислава Андреевича. — Л. Д.) и ставъшим около града Киева, и снимахуся полки, и биахуся крепко зело. Окаяннии же боаре киевъстии, Петр Бориславич, и Нестер Жирославич, и Яков Дигеневич, начаша коромолити и тайно съсылатися со князем Мстиславом Андреевичем и со иными князи, како предати им град Киев...» (Никоновская летопись // ПСРЛ. СПб., 1862. Т. 9. С. 237).
Этими данными ограничиваются все биогр. сведения летописей о П. Б.
О посольстве П. Б. в 1152 от Изяслава Мстиславича к галицкому князю Владимиру, потерпевшему поражение в борьбе с Изяславом и союзником последнего, венг. королем Гейзой II, подробно рассказывается в Ипат. лет. Здесь описаны две посольские поездки П. Б., причем описание второй, особенно подробное, «насыщено такими деталями, которые не оставляют сомнения с том, что автором повести о взаимоотношениях Изяслава и Владимира был сам Петр Бориславич» (Лихачев. Русские летописи... С. 235).
Рассказ П. Б. представляет интерес не только с точки зрения сообщаемых им ист. подробностей, но и как произведение литературное: реальные в своей основе события переданы не как сухой перечень фактов, а как эпизоды единого рассказа, тесно взаимосвязанные, нарастающие и усложняющиеся и в психологическом, и в сюжетном отношении. Читатель с напряженным вниманием следит за развитием описываемых событий. Перед нами, таким образом, не просто посольский отчет, а повествование, рассчитанное на эмоц. восприятие.
Впервые предположение о том, что автором летописного рассказа о посольстве к Владимиру Галицкому был сам П. Б., высказал в 1878 И. П. Хрущов. Он относил этот рассказ к самостоят. сказаниям «светского характера», напис. «приближенными людьми» вел. князя киевского Изяслава Мстиславича (Хрущов. О древнерусских исторических повестях... С. 176). Положения эти Хрущов выдвигал в споре с К. Н. Бестужевым-Рюминым, который за 10 лет до того, в 1868, анализируя состав Ипат. лет., высказал предположение, что «княжение Изяслава Мстиславича, быть может вместе с событиями, непосредственно следующими за его смертью, описаны одним лицом» (О составе... С. 104). Возможно при этом, полагал историк, что дошедшее в составе Ипат. лет. описание является лишь «частию подробной летописи» (С. 103), которая писалась «современником, сторонником и вероятно даже соратником» Изяслава Мстиславича (С. 79). Дальнейшее развитие предположения о летописце Изяслава Мстиславича и о боярине П. Б. получили в работах Б. А. Рыбакова. Рассмотрев все дополнит. сведения 3 т. «Истории Российской» Татищева по сравнению с известными летописями, он пришел к заключению, что упоминаемая Татищевым (сгоревшая впоследствии) «Раскольничья летопись» — летописный памятник XII в. Он пишет: «Раскольничий манускрипт Татищева, содержащий 85 % всех дополнений XII в., представлял собой полную, еще не подвергшуюся сокращению Киевскую летопись двух поколений „Мстиславова племени“: Изяслава Мстиславича и двух внуков Мстислава — Мстислава Изяславича и Рюрика Ростиславича. Летопись на протяжении полувека настолько устойчиво сохраняет единый стиль, единую политическую концепцию и широту кругозора, что должна быть обязательно сочтена произведением одного человека»
97
(Русские летописцы... С. 276). Этим человеком, по мнению Рыбакова, был боярин П. Б., занимавший высокий гос. пост при перечисл. князьях, опытный воин и воевода, проживший долгую жизнь и в течение полувека (с 40-х по 90-е) ведший летописные записи. Исследователь так характеризует этого летописца-боярина: «В отличие от большинства летописцев того времени, этот автор... был далек от церкви. В его ясном и точном языке не было церковной витиеватости, в его философии отсутствовал провиденциализм. Светский писатель, полководец и дипломат, он обладал еще одной чертой, выгодно выделявшей его из общей массы средневековых летописцев, — он выражал свои, а не княжеские мысли, он не был придворным подневольным летописцем и мог временами, не нарушая феодальной верности, подняться до мудрого осуждения торопливых и необдуманных действий своего князя» (С. 307). Как считает Рыбаков, П. Б. был выразителем интересов киевского боярства, а в целом ряде положений (княж. междоусобицы, борьба с половцами) интересы эти совпадали с общенародными. И полит. позиция П. Б., и его соц. положение, и особенности его лит. творчества, воссозданные Рыбаковым, приводят ученого к заключению, что П. Б. — «один из замечательнейших людей XII столетия, патриот, всегда готовый к борьбе с половцами, сторонник мира, враг усобиц, талантливый историк и публицист» (С. 392), — был и автором С. Как считает Рыбаков, предполагаемого автора С. и П. Б. сближают совпадение времени и места жизни, соц. статус (принадлежность к старшей дружине, к боярству), у них сходные симпатии и антипатии, одинаковое отношение к киевскому вел. князю Святославу Всеволодовичу, близкие по духу полит. программы.
В 1991 вышла книга Рыбакова «Петр Бориславич». Исследователь в ряде случаев отсылает читателя к своей книге об авторе С. 1972. К 1991 каких-либо новых данных источниковедч. характера о П. Б. обнаружено не было. Поэтому все новые уточнения в биографии П. Б. и в характеристике его летописной деятельности в книге 1991 носят сугубо гипотетич. характер, и в полной мере остаются в силе слова самого же Рыбакова, которыми он завершает свое предисл. к книге 1972: «Был ли этот летописец (П. Б. — Л. Д.) автором С. или только современным ему двойником, во всем подобным ему, решить нельзя. Да и сам облик этого летописца, составленный из разнородных источников, может вызвать много сомнений и возражений» (Русские летописцы... С. 6).
В свое время В. П. Адрианова-Перетц отметила, что в повести об Изяславе Мстиславиче (как она определяет первонач. основу летописного повествования за 1146—54 Ипат. лет.) «обращают на себя внимание отдельные выражения, напоминающие манеру Слова о полку Игореве» (История русской литературы. М.; Л., 1941. Т. 1. Литература XI — начала XIII века. С. 314). В. Ю. Франчук, исследовав лексич. и синтаксич. особенности тех частей Ипат. лет., которые Рыбаков считал принадлежащими «летописи Мстиславова племени» (т. е. летописи П. Б.), пришла к выводу о том, что в ряде случаев характерные именно для этих частей Ипат. лет. лексич. обороты и синтаксич. конструкции совпадают со С. Она считает гипотезу Рыбакова о П. Б. вполне убедительной.
В. А. Чивилихин, не соглашаясь с гипотезой Рыбакова, возражает ему, ограничиваясь, в сущности, только эмоц. доводом: «Боярин Петр
98
Бориславич, предавший своего князя и обрекший родной город, древнюю столицу Руси на разграбление, — автор „Слова о полку Игореве“?! Невероятно» (Чивилихин Вл. Память. Роман-эссе // Наш современник. 1984. № 3. С. 109). Л. Е. Махновец, также останавливавшийся на гипотезе Рыбакова, присоединяется к восклицанию Чивилихина и добавляет к этому, что для подтверждения гипотезы Рыбакова необходимо доказать, что П. Б. жил после 1169 (1170): в летописях после этой даты его имя не упоминается. Кроме того, П. Б., по его построениям, не мог быть автором С., так как он не князь (Махновец считает, что автором С. мог быть только человек княж. происхождения).
Имя П. Б. реально. С полной уверенностью можно говорить о том, что он занимался лит. деятельностью и был незаурядным писателем своего времени (об этом мы знаем из рассказа о посольстве к Владимиру Галицкому). Поэтому гипотеза о существовании особой летописи, составл. П. Б., вполне вероятна, так же как вполее вероятно и то, что летопись эта была связана с киевским вел. князем Мстиславом Изяславичем и его потомками. Эти гипотезы основываются на данных реально сохранившихся летописных текстов. Но мы не можем быть уверены в том, что все дополнит. сведения Татищева, которые Рыбаков приписывает перу П. Б., — это именно сведения предполагаемого полного летописного текста П. Б., а не добавления и осмысления самого Татищева. Поэтому и образ П. Б. как летописца и представление о напис. им летописи носят сугубо гипотетич. характер. Еще более гипотетично предположение, что он был и автором С.
Лит.: Бестужев-Рюмин К. Н. О составе русских летописей до конца XIV в. СПб., 1868. С. 79—80, 100—101, 131—133; Хрущов И. П. О древнерусских исторических повестях и сказаниях. XI—XII столетие. Киев, 1878. С. 176—182; Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947. С. 230—241; Рыбаков Б. А. 1) Боярин-летописец XII в. // История СССР. 1959. № 5. С. 56—79; 2) Древняя Русь: Сказания. Былины. Летописи. М., 1963. С. 304—358, 499—515; 3) Русские летописцы и автор «Слова о полку Игореве». М., 1972. С. 277—392; 4) Петр Бориславич: Поиск автора «Слова о полку Игореве». М., 1991. С. 156—285; Франчук В. Ю. 1) Мог ли Петр Бориславич создать «Слово о полку Игореве»?: (Наблюдения над языком «Слова» и Ипатьевской летописи) // ТОДРЛ. 1976. Т. 31. С. 77—92; 2) Киевская летопись: Состав и источники в лингвистическом освещении. Киев, 1986. С. 88—104; Дмитриев Л. А. Петр Бориславич // Сл. книжников. С. 329—332; Махновец. Про автора. С. 13, 180.
Л. А. Дмитриев
Смотреть больше слов в «Энциклопедии "Слова о полку Игореве"»
боярин киевский, 1093 г.{Половцов}