В специальной лит-ре., посвящ. С., до наст. времени было предпринято много попыток различного толкования и этимологизации слова Х.
1. Первые издатели и переводчики С. понимали его как производное от слова «хан» и переводили соответственно: «придали хану их великое буйство», «многие страны ханские», «стрелы ханские». Во второй из приведенных фраз после слова Х. стояла точка («...и многи страны хинова».), и, следовательно, издатели отделяли его от последующего перечисления. Такое объяснение существовало вплоть до сер. XIX в., его принимал, напр., Н. С. Тихонравов (Слово. С. 72), и в своей рец. Ф. Е. Корш специально отметил, что вернее «видеть в слове хинова сущ. собир. такого же образования как литва». Подчеркнув, что автор С. различает половцев и Х., он далее пишет: «Итак, половцев можно назвать хиновой, а отождествлять их нельзя. Кажется, остается только предположить, что половцы относятся к хинове как вид к роду» (Новые сочинения профессоров Московского университета // Моск. университ. изв. 1868. № 7. С. 611—612).
2. Начиная с П. Г. Буткова, появляются попытки истолковать это слово как этноним. Бутков видел в Х. название половцев «как потомков хунов или гуннов» и указывал, что именно так их называли венгры (Нечто к Слову... С. 111). Это отождествление было поддержано А. А. Потебней, который в 1878 предложил видеть в слове Х. собират. обозначение «половцев или другого степного народа, может быть гуннов,
180
по старой памяти» (Слово. С. 114). А. И. Соболевский считал, что Х. — это слав. обозначение гуннов, которое в Древней Руси было перенесено на др. кочевников, в том числе на половцев (Русско-скифские этюды. С. 8). Впоследствии эта гипотеза подверглась модификации: М. Шефтель, Д. Моравчик, а за ними и А. В. Соловьев видят в Х. обозначение венгров, которых в средневековой Европе отождествляли с гуннами. Считает Х. венграми и Н. А. Мещерский.
3. Вс. Ф. Миллер считал, что Х. — это название финнов, и комментировал с этой позиции все три упоминания этого этнонима в С. Согласно Миллеру, Роман Мстиславич мог воевать с финнами в бытность свою новгородским князем, стрелы могли называться «хиновскими», так как финны «считались искусными кузнецами». Выражение «буйство подасть хинови» Миллер поясняет так: к этнониму Х. прикрепилось соединенное с понятием о финнах представление о кудесничестве, поганстве, о чем-то темном и злом (Хинова «Слова о полку Игореве». С. 118). Слабость этой гипотезы показал Д. А. Расовский (Хинова. С. 301—303). Миллеру следовал лишь С. К. Шамбинаго в своем изд. С., но недавно его точку зрения поддержал Н. А. Баскаков (см. далее).
4. Некоторые исследователи, опираясь исключительно на контекст всех трех употреблений корня Х. в С. и одного-единственного его использования в «Задонщине» («Уже бо въскрипели телегы меж Доном и Непром, идут хинове в Руськую землю»), толкуют его как общее обозначение языч. народов, включая и половцев. Так считал, напр., Д. И. Прозоровский.
5. Расовский предположил, что речь может идти о половецком городе Кинов, упоминаемом араб. географом XII в. Идриси и расположенном, по Расовскому, «где-то у северного побережья Азовского моря». «Таким образом, Хинова было бы именем горожан, может быть, даже целой области в Половецкой земле, называвшейся по городу Кинову». Расовский допускает, что население такого города могло быть этнически неоднородным, и «все это позволяет предполагать, что и в данном случае горожане Хинова были не половцами, а принадлежали к какой-то особой народности, только живущей среди половцев» (Хинова. С. 305—306). Гипотеза Расовского не получила признания прежде всего потому, что отождествление города и возможность перенесения его названия на половецкую обл. не нашли подтверждения.
6. И. Г. Добродомов, исходя из контекста С., вновь вернулся к толкованию слова Х. как возможного тюрк. этнонима. По его мнению, речь может идти о названии одного из половецких объединений, а именно — вост. половцев, куман. «Тюркский этноним куман известен также и в форме кун с долгим у» (О половецких этнонимах... С. 105—106). «Именно этот народ образовал восточную часть половцев, населявших южнорусские степи... этническое название кун на болгарской почве могло приобрести звучание хын (или хан с редуцированным гласным), которое в точности соответствует древней форме хынъ загадочного термина хинова...» (С. 126). Что же касается упоминания Х. наряду с половцами (в обращении к Роману Мстиславичу), то Добродомов объясняет его тем, что «...одно из названий — половцы или хинова — является маргинальной глоссой, ошибочно попавшей не на свое место в текст „Слова о полку Игореве“ при переписке» (Там же). Если таковой ошибочно внесенной глоссой был этноним Х., то «автор глоссы, возможно, хотел
181
сказать, что в данном случае речь шла не обо всех половцах, а лишь об их значительной и главной части, которая после поражения неудачного похода Игоря воспрянула духом» (С. 127).
С гипотезой Добродомова не согласились Менгес и Баскаков. По мнению Менгеса, «производство хынъ от формы qun... ошибочно, поскольку, во-первых, ...общетюрк. q — характеризовалось в кыпчакских языках лишь тенденцией к спирантизации, но нигде не подверглось закономерному переходу в x-; более того, этот процесс в древних славянских языках находился лишь in statu nascendi, как показывает соотношение исконно тюркских слов с q- и x- в СС (латинско-персидско-кыпчакском словаре XIII в. — В. Г., О. Т.); во-вторых, передача неславянского ū через -ы- в заимствованных и иностранных словах уже не осуществлялась после периода IX—XI вв., а в то время предки куманов-половцев (или *Qun) были еще заметно удалены от восточных славян» (Восточные элементы. С. 169).
По мнению Баскакова, Х. «наряду с половцами упоминается в сочетании с названиями северных стран и народов: Литвы, Ятвязи, Деремела, из чего можно сделать вывод о смежности стран Хинова и Литвы» (Тюркская лексика. С. 122). Поэтому ученый предлагает вернуться к предложенному Миллером отождествлению Х. и финнов. Оценивая гипотезу Добродомова, Баскаков отмечает, что «трудно предполагать, что это же название (т. е. Х. — В. Г., О. Т.) служило для различения какого-либо отдельного половецкого рода или родового подразделения» (С. 123).
7. Л. Н. Гумилев предположил, что слово Х. восходит к названию чжурчженской династии Кин (в традиц. транскрипции Цзинь). Чжурчжени — племена тунгусского происхождения — создали свое независимое государство Цзинь в 1115. Оно располагалось на территории Сев. Китая. В 1234 империя была уничтожена монголами. Следовательно, этноним, обозначавший подданных государства Цзинь, мог быть занесен на Русь уже лишь во время монг. нашествия. Это означает, что гипотеза Гумилева потребовала бы передатировки С. Однако остается неясным, почему удаленная от Руси чжурчженская империя могла быть упомянута автором С. в рассказе о поражении Игоря или о походах Романа Мстиславича. Кроме того, гипотеза Гумилева вызвала и возражения лингвистич. характера (см. рец. Н. Ц. Мункуева в ж. «Народы Азии и Африки». 1972. № 1; см. также: Добродомов. О половецких этнонимах... С. 106—108).
Таким образом, истолкование слова Х. и в наст. время продолжает оставаться спорным.
Обращает на себя внимание то, что разработка вопроса о корне Х. идет в двух гл. направлениях: 1) исследователи отдают предпочтение поиску его этимологии, чаще всего стремясь обосновать предположение о том, что оно является этнонимом, и пытаясь найти свидетельства в пользу его принадлежности тому или иному конкретному народу; 2) ведется поиск значения этого корня с опорой на контекст; при этом в первую очередь имеется в виду сформулировать такое приемлемое значение, которое не противоречило бы всем трем случаям употребления корня в С. Оба подхода вполне оправданны, ибо они дополняют друг друга. Надежное, окончат. истолкование загадочного корня, несомненно, должно быть удовлетворительным как в этимологич., так и в контекстном отношениях. Сложность в решении проблемы
182
в том, что контексты С. указывают как бы на совершенно различные народы. «Хиновские стрелы», летящие в воинов Игоря, — это несомненно половецкие стрелы, а Х., которой придала «буйство» победа половцев, это уже не половцы. Объяснение Мещерского, что «победа половцев над войском Игоря заставила беспокоиться венгров о безопасности своих земель, так как путь половцам на запад был открыт» (Слово — 1985. С. 465), кажется слишком натянутым, так как события 1185 все же носили локальный характер и дальше Переяславля и Путивля половцы не пошли. Наконец, последний контекст, где Х. названа в ряду с литвой, ятвягами и деремелой, наиболее удовлетворяет гипотезе, согласно которой Х. — венгры; Роман Мстиславич действительно воевал с ними, хотя в этом случае было бы слишком самонадеянно называть могущественных соседей — венгров народом, который побросал оружие и «подклонил голову» под рус. мечи.
Все это побуждает допустить предположение, что под Х. не скрывается какой-то определенный народ, а корень «хин» указывает лишь на враждебную русским силу. «Во всех трех случаях речь идет о врагах Руси, которые радуются поражению Игоря, боятся могущества отдельных князей и стре́лки которых ветер нес на русских воинов» (Добродомов. О половецких этнонимах... С. 108). Поэтому значение «враг, противник, неприятель», как представляется, в наибольшей степени соответствует всем контекстам, в которых Х. употребляется в С. Предлагаемое значение снимает затруднение, возникающее при истолковании контекста, в котором словоформа Х. предшествует перечислению врагов. Если допустить существование прил. «хиновъ» — «вражеский» и соответственно чтения «страны хиновы» — «страны, народы вражеские», то окажется необходимым лишь объяснить флексию -а вм. -ы. Но вполне допустима как описка переписчика, так и то, что конечная -ы была выносной, а издатели написали слово Х. по аналогии с последующим «литва». Сходное мнение высказывалось Дубенским (Слово. С. 164—165).
Сказанное не противоречит предположениям о том, что слово Х. когда-нибудь могло быть обозначением какой-либо группы населения (в том числе и этнонимом): вполне допустимо, что название конкретного народа, находившегося во враждебных отношениях с рус. княжествами, могло превратиться в нариц. сущ., в обозначение любого противника, посягающего на рус. земли. Аналогичный путь проделало на рус. почве тюрк. слово арабо-перс. происхождения «бусурман», обозначавшее первоначально просто человека, исповедующего ислам, мусульманина (Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1986. Т. 1 (А — Д). С. 132—133; Немет Ю. Происхождение русского слова «карандаш» // Тюркологич. сб. К шестидесятилетию А. Н. Кононова / Отв. ред. С. Г. Кляшторный. М., 1966. С. 112).
Лит.: Бутков П. Г. Нечто к Слову о полку Игоря // ВЕ. 1821. Ч. 121, № 21. С. 105—111; Дубенский. Слово. С. 130, 164—165; Прозоровский Д. И. Новый опыт объяснительного изложения Слова о полку Игореве // Зап. Отд-ния рус. и слав. археологии имп. рус. археол. об-ва. СПб., 1882. Т. 3. С. 272—273; Потебня. Слово. С. 113—114; Миллер Вс. Хинова «Слова о полку Игореве // ИОРЯС. 1914. Т. 19, кн. 1. С. 110—118; Соболевский А. И. Русско-скифские этюды // Там же. 1921. Т. 26. С. 8; Расовский Д. А. Хинова // Seminarium Kondakovianum. Praha, 1936. Т. 8. С. 301—306; Moravcsik J. Zur Frage der Хинове im Igor-Lied // International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. 1960. Vol. 3. P. 69—73; Соловьев А. В. Восемь заметок к «Слову о полку Игореве». I. Хинова // ТОДРЛ. 1964. Т. 20. С. 365—369; Гумилев
183
Л. Н. Поиски вымышленного царства. М., 1970. С. 313—318; Добродомов И. Г. О половецких этнонимах в древнерусской литературе // Тюркологич. сб. 1975. М., 1978. С. 102—108, 125—129; Менгес. Восточные элементы. С. 168—170; Виноградова. Словарь. Л., 1984. Вып. 6. С. 120—122; Баскаков. Тюркская лексика. С. 120—123; Дылевский Н. М. Заметки к «Слову о полку Игореве». 6. Хинови, хинова, хиновскыя в тексте «Слова» // Болг. русистика. 1991. № 2. С. 3—13.
В. Г. Гузев, О. В. Творогов
Смотреть больше слов в «Энциклопедии "Слова о полку Игореве"»