В 1964 Г.-Т. обратилась к изучению С. и не оставила своих занятий памятником до конца жизни. Основные идеи, выдвинутые исследовательницей, состоят в следующем. Для автора С. характерны анимич. воззрения. «Наделение речью неодушевленных предметов входит в поэтическую структуру поэмы». «Мне оно представляется, — пишет далее Г.-Т., — не только чисто стилистическим приемом, но одним из способов восприятия мира» (Анимизм... (1974) С. 114). Именно с этих позиций толкует исследовательница выражения «кричат телеги», «стяги глаголют», «трубы трубят», «копья поют». В ряду «оживших символов» Карна, Жля, Лжа) Г.-Т. рассматривает и «Дива». Споря с др. исследователями фольклорных элементов в С., Г.-Т. полагает, что в нем «эпитеты кажутся рожденными вновь силою поэтического воображения, символы превращаются в живые существа» (С. 116), и таким образом «антропоморфные образы предметов и понятий отвлеченных не просто стилистический прием, а живое мироощущение поэта» (С. 118).
Г.-Т. настойчиво отстаивала гипотезу, согласно которой в С. упомянуты два Игоря, и Игорь Святославич сопоставляется с Игорем Рюриковичем — родоначальником киевских князей. Исходя из этих представлений, Г.-Т. толкует фрагмент С.: «Рекъ Боянъ и ходы на...», который она переводит: «Говорил Боян про походы на Святослава
4
(его врагов), яро (неистово) славя любимца Олега когана: „Тяжко голове без плечей“» (О двух Игорях... С. 45). Соответственно слова «Солнце свѣтится на небеси» Г.-Т. относит к Игорю Рюриковичу. Во фрагменте «Пѣти было пѣснь Игореви, того внуку» исследовательница также видит намек на Игоря Рюриковича, внуком (потомком) которого является Игорь Святославич.
В статье «Боян — песнотворец български» Г.-Т. излагает свою гипотезу, согласно которой Боян был болгарином, придворным поэтом, представителем «наднациональной культуры, книжником, а не устным певцом». В Киеве Боян стал известен своими славословиями, «по всей вероятности литературно оформленными» (С. 26).
В статье «Думки з приводу...» Г.-Т. обращается к истолкованию образов Сна Святослава. Толкуя «труд» как «скорбь», она переводит «синее вино съ трудомъ смѣшено» как «вино скорбно синее», так как синий цвет в символике нар. вышивки означает траур. Возражает исследовательница и против топогр. комм. к словам «дербь Кисаню». Своеобразно осмыслив конъектуру Е. В. Барсова (он видел здесь упоминание р. Сан и считал, что словом дебрьский «по отношению к Сани указывается прибрежье». См.: Барсов. Лексикология. С. 191—192), Г.-Т. полагает, что речь идет о санях, находившихся у плеса, на берегу реки. В статье «Некоторые замечания...» она предлагает такой перевод этого спорного места: «У плеса [реки] сани завернуты [сканы] оболочкой [покровом, болонью] и несет их к синему морю» (С. 52; скобки принадлежат автору). В той же статье Г.-Т., рассматривая фрагмент С.: «Ярославе и вси внуце Всеславли! ... Вы бо своими крамолами начясте наводити поганыя на землю Рускую, на жизнь Всеславлю, которое бо бѣше насиліе отъ земли Половецкыи!» (С. 34—35), спорит с конъектурой «Ярославли вси внуце и Всеславли», предложенной Д. С. Лихачевым, утверждает, что следует читать вместо «Ярославе» — «яро славеи», и поясняет: «По нашему мнению, автор спрашивает славимых им Всеславичей, которое по счету насилие терпит Русь от половцев». В эпизоде о Всеславе вм. «връже Всеславъ жребій о дѣвицю» Г.-Т. читает «олѣ вицу», а вм. «о кони» — «окони». Ее перевод: «замыслив хитросплетение, хитростями [клюками] утвердился Всеслав и, окончив захват града Киева, коснулся оружием золотого стола Киевского» (С. 54—55).
В статье, опубл. в ж. «Scando-Slavica», Г. Т. анализирует композицию С. Обратив внимание на противопоставление автора С. и Бояна и наличие трех жанровых определений (слово, песнь, повесть), она отмечает: «...показ двух жанров дан, чтобы резче подчеркнуть особенность своего жанра: начала произведения с важнейшего момента» (С. 72). Таким началом С. в его основном жанре Г.-Т. считает слова «Тогда Игорь възрѣ на свѣтлое солнце...». Рассмотрев композицию С., «сменяющие друг друга образы», Г.-Т. особое внимание уделяет концовке, вновь повторяя свою мысль о противопоставлении в ней двух Игорей. В заключении статьи она пишет: С. «было враждебно растущему самовластию Москвы. Поэтому единственный экземпляр его сохранился в Новгородской или Псковской республике, враждебной Москве, оппозиционной княжескому самовластию. „Слово“ не входило в официальную литературу, диктуемую сверху. Этим можно объяснить и поразительную
5
сохранность текста: его хранили тайно и бережно как святыню свободной мысли» (С. 78).
Взгляды Г.-Т. оригинальны и нетрадиционны. По свидетельству ее дочери, исследовательница подготовила к печати книгу о С., пока не опубл.
Соч.: Думки з приводу «сна князя Святослава» у «Слові о полку Ігоревім» // Народна творчість та етнографія (Киев). 1963. № 4. С. 100—104; Темные места в «Слове о полку Игореве» (Этногр. анализ) // Тез. докл. годичной науч. сессии Ленингр. отд-ния Ин-та этнографии АН СССР: май 1968 г. Л., 1968. С. 76—77; [Информация о выступлении] // Сов. этнография. 1968. № 6. С. 135—136; О филологическом и историческом анализе «Слова о полку Игореве» // Сов. археология. 1970. № 3. С. 283—288; Анимизм в художественной системе «Слова о полку Игореве» // Краткое содержание докл. годичной науч. сессии Ин-та этнографии АН СССР. Л., 1972. С. 85—86; Новая книга за «Слово о полку Игореве» // Език и лит-ра. София, 1972. Кн. 2. С. 104—110; Некоторые замечания о «темных местах» «Слова о полку Игореве» (Заметки этнографа) // Сов. этнография. 1972. № 2. С. 51—60; Анимизм в художественной системе «Слова о полку Игореве» // Там же. 1974. № 6. С. 110—118; О двух Игорях древней поэмы // Знание — сила. 1975. № 6. С. 44—45; О структуре «Слова о полку Игореве» // Scando-Slavica. Copenhagen. 1976. Т. 22. С. 65—78; Боян — песнотворец български // Български фолклор. 1979. Кн. 2. С. 14—29.
О. В. Творогов
Смотреть больше слов в «Энциклопедии "Слова о полку Игореве"»