Предположение Забелина о совместном исполнении Бояном и Х. приведенной далее припевки (Боян, по его мнению, произнес первый стих: «Тяжко ти головы кромѣ плечю», а Х. — второй: «Зло ти тѣлу кромѣ головы») вполне допустимо, так как в древности у мн. народов было распространено парное исполнение (так называемое амебейное пение): первый певец сочинял или припоминал стих, а второй — повторял его, несколько видоизменяя (см. об этом в работах Д. М. Шарыпкина и Д. С. Лихачева).
Представление о Х. как сопевце Бояна вызвало возражение М. В. Щепкиной: она сомневается в том, что автор С. «решил добросовестно наряду с бояном помянуть и ходыну», ранее не упоминавшегося, и процитировал изречение, которое «ничего чрезвычайного в себе не заключает», будучи пословицей (Замечания... С. 21). А. Ю. Чернов полагает, что Боян вряд ли бы «оставил о себе память как о „вещем“ песнотворце, будучи всего лишь фольклорным сказителем, исполнявшим „славы“ с Ходыной». По словам исследователя, «к XI в. поэты, осознававшие себя авторами, не только порвали с архаикой двуголосого пения, но уже на протяжении нескольких веков противопоставляли амебейности состязания поэтов» (Поэтическая полисемия... С. 285).
Однако певцы в древности выступали не только как поэты-сочинители, барды, но и как носители фольклорной традиции. Что же касается амебейного пения, то, по свидетельству самого Чернова, карело-финские рунопевцы, напр., сохранили его до XIX в.
Новое толкование рассматриваемому месту предложил А. Г. Степанов. Он указал, что «цитируемым словам Бояна составляют параллель слова автора об Игоре», и поэтому Х. «является именем песнотворца, исполняющего эту песнь, по традиции закрепленным в конце песни. Но так как первым исполнителем песни, а вначале и единственным, обычно являлся ее создатель, то это имя должно принадлежать автору „Слова о полку Игореве“» ([примеч. к пер.] // Слово — 1961. С. 364). Мысль о Х. — авторе С. развил Чернов, предложивший перевод: «Изрекли Боян и Ходына, / оба Святославовы песнотворцы, / старого времени / Ярославова-Олегова / государевы любимцы оба...».
186
По мнению Чернова, Х. — сфрагида, «подпись» автора С. «Святославовыми песнотворцами» себя и Бояна автор С. называет якобы потому, что Боян был песнотворцем Святослава Ярославича, а сам автор С., Х. — песнотворцем Святослава Всеволодовича Киевского. По словам Чернова, «нас не должно удивлять ни то, что Ходына говорит вместе с песнотворцем XI в., ни то, что оба называются „Святославовыми песнотворцами“, ни то, что „подпись“ Автора звучит в третьем лице. Все это — и вполне в духе „Слова“, и вписывается в своеобразный канон средневекового авторского мышления, и укладывается в закономерности исторической поэтики средневековья» (Поэтическая полисемия... С. 288).
Однако приведенные исследователем параллели из средневековой лит-ры нельзя признать убедительными, так как он сопоставляет далекие друг от друга, если не сказать совершенно различные, поэтич. явления. Напр., в качестве параллели к совместной речи Бояна и Х., которых, по мнению Чернова, разделяет столетие, исследователь указывает на то, что «Данте путешествует с Вергилием, а грузинский поэт и царь Арчил II запросто из XVII в. обращается к царю и поэту Теймуразу (начало того же столетия) и одновременно к поэту XII—XIII вв.: „Скажу царю и Руставели“, что, впрочем, даже по конструкции напоминает: „Сказали Боян и Ходына“» (Там же). В приведенных примерах — традиц. обращение поэта к своим предшественникам; такое обращение есть и в самом С.: в зачине автор мысленно полемизирует с Бояном. Но в рассматриваемом фрагменте («Рекъ Боянъ и Ходына...») нет двух сторон — автора и его предшественника. Здесь автор С. говорит в третьем лице о двух певцах XI в., спевших цитируемую припевку.
Столь же неубедительна и приведенная Черновым параллель из Низами к именованию автором С. (по трактовке Чернова) себя и Бояна «песнотворцами Святослава», при том, что имеются в виду разные князья, носившие имя Святослав. У Низами действительно речь идет о разных правителях, носивших одно имя, — это имя употреблено во мн. ч. («Двух славных поэтов две книги на суд, / И обе печать Бехрамшахов несут»), в С. же, по словам Соловьева, «оба певца, и Боян, и Ходына — „Святославли песнотворцы старого времени Ярославля“; это ясное указание на то, что они оба жили при великом князе Святославе Ярославиче (умер в 1076 г.)» (Восемь заметок... С. 376), и, добавим, оба воспевали «старое время» Ярослава Мудрого.
Наконец, как пример сфрагиды, т. е. авторской подписи в третьем лице, Чернов приводит сфрагиду антич. автора: «И это сказал Феоклид». Между тем если здесь ясное указание авторства, то в С., если верить Чернову, головоломка, трудно разрешимая: автор указывает свое имя, говоря о себе в третьем лице как о современнике своего далекого предшественника.
Таким образом, вряд ли можно принять точку зрения о Х. как авторе С., но вполне вероятной является версия Забелина и присоединившихся к нему исследователей, согласно которой Х. — певец XI в., современник Бояна, так же как и Боян — певец князя Святослава.
Лит.: Забелин И. Е. Заметка об одном темном месте в «Слове о полку Игореве» // Археол. изв. и заметки, изд. имп. Моск. Археол. об-вом. 1894. № 10. С. 298—301;
187
Лихачев Д. С. 1) Комм. ист. и геогр. С. 101, 465; 2) Предположение о диалогическом строении «Слова о полку Игореве» // РЛ. 1984. № 3. С. 130—144 (то же: Исследования «Слова»: С. 9—28); Тиунов И. Д. Несколько замечаний к «Слову о полку Игореве» // Слово. Сб. — 1950. С. 202—203; Щепкина М. В. Замечания о палеографических особенностях рукописи «Слова о полку Игореве»: (К вопросу об исправлении текста памятника) // ТОДРЛ. 1953. Т. 9. С. 20—21; Соловьев А. В. Восемь заметок к «Слову о полку Игореве» // Там же. 1964. Т. 20. С. 374—378; Шарыпкин Д. М. «Рекъ Боян и Ходына...» (К вопросу о поэзии скальдов и «Слове о полку Игореве») // Сканд. сб. 18. Таллинн, 1973. С. 195—200; Виноградова. Словарь. Л., 1984, Вып. 6. С. 126—127; Чернов А. Поэтическая полисемия и сфрагида автора в «Слове о полку Игореве» // Исследования «Слова». С. 279—293.
Л. В. Соколова
Смотреть больше слов в «Энциклопедии "Слова о полку Игореве"»